Главная                              Софи Марсо наносит ответный удар                     Статьи

 

  Мы давно уже планировали отправиться в Лондон на съемки нового фильма о Джеймсе Бонде "Этот мир мне тесен", - который станет событием в конце этого года, - чтобы встретиться с Софи Марсо, которая играет в фильме одну из главных ролей. Ее "срыв" на сцене Фестивального Дворца в Каннах, который телезрители наблюдали в прямом эфире, только усилил наше желание задать ей наши вопросы, встретиться с ней снова. Поговорить с ней о том, чего она добилась за двадцать лет в кино. Понять, кем стала та девочка из "Бума", какие цели она ставит перед собой сегодня. Расспросить ее о том, насколько ее прельщает международная карьера, с какими трудностями она столкнулась во французском кино… Поговорить по душам.

 

  - Как вы ощущаете себя после Каннов?
  - (Долгое молчание). Лучше, теперь уже лучше. Все начинает приходить в порядок.

  - Оглядываясь назад, как вы объясняете то, что произошло?
  - Напряжение, усталость, эмоции… У меня был очень трудный день, я уже говорила об этом. На пределе эмоций… В то утро я встала очень рано, чтобы вылететь из Лондона, где я снималась в фильме про Джеймса Бонда, для того чтобы провести утро и часть дня с ассоциацией Радуга, которая находится в Аннеси.

  - Чем занимается эта ассоциация?
  - Она стремится воплотить в жизнь мечты детей, которые страдают от тяжелых заболеваний и чья жизнь находится в постоянной опасности. Я являюсь крестной матерью этой ассоциации.

 

  Я столкнулась с ней пять лет назад, когда получила письмо от одной маленькой девочки, которая мечтала встретиться со мной. Было уже давно решено, что я проведу там этот день, и было совершенно невозможно, даже из-за Канн, отменить этот обед, который был таким важным для всех этих детей - и для меня самой. Видимо, я ошибалась, когда думала, что смогу все сделать в один день… И оказаться на Круазет после тех переживаний, которые я испытала, находясь в кругу этих больных детей, было не так-то просто. Я была настроена совершенно на другую длину волны по сравнению с участниками фестиваля.

  - Кроме того, после начала церемонии в зале ощущалось значительная напряженность…
  - Возможно, но это не является оправданием. Я была погружена в свой мир. В мир, который был так далек от того, что происходило в Каннах! Я хотела рассказать об этом, высказать то, что лежало у меня на сердце, разделить свои переживания. К сожалению, у меня все перемешалось в голове. Я не могла четко мыслить, я сбивалась, пыталась выправить положение… но потом поддалась эмоциям и сорвалась. Я была словно в забытьи, и даже сегодня, пожалуй, я не смогу объяснить, что же именно тогда произошло, и сколько времени длился этот кошмар… (Молчит). А сколько это все длилось, долго?

  - Нет. Хотя нам показалось, что очень долго. В последующие дни пресса не была слишком доброжелательна по отношению к вам…
  - Я старалась ничего не читать… старалась сохранить душевное равновесие.

 

  Рассказывают столько всякого… Но мне печально при мысли о том, что Жиль Жакоб мог подумать, что мне было наплевать на него и на Фестиваль, что я не уважала их. Я бы не хотела, чтобы он думал, что я приехала туда, пресыщенная всем, для того чтобы устроить собственное шоу. Я действительно очень гордилась и была счастлива, что буду вручать золотую Пальмовую ветвь. Я согласилась на это сразу же, как мне это предложили. Я отправила ему записку, в которой просила извинить меня. Мне также жаль братьев Дарден. Жаль, что я немного испортила им момент славы… К счастью, среди всей этой критики и насмешек я получила письма, где люди выражали мне свою поддержку, замечательные свидетельства дружбы. Не только от зрителей, но и от людей моей профессии…

  - Видимо, на следующее утро вы проснулись с тяжелым чувством?
  - Да. Но меня ждали в Испании для съемок Джеймса Бонда. Так что я снова быстро погрузилась в это приключение, которое занимает у меня большую часть моего времени уже с декабря.

  - Давайте поговорим об этом фильме. Что вы почувствовали, когда вам предложили в нем главную женскую роль?
  - Я почувствовала огромный подъем.

 

  Все началось в Лондоне на встрече, которая очень хорошо прошла, с продюсерами Барбарой Броколи и Майклом Уилсоном и постановщиком Майклом Эптедом. По-видимому, они были очень рады встретиться со мной. Сценарий еще не был окончен, но они говорили об этом проекте очень определенно. Я сразу же почувствовала, что они стремились, прежде всего, продолжить традицию фильмов о Бонде, в то же время, внося в них нечто новое. Через некоторое время я получила текст. Роль меня заинтересовала. Для актрисы это очень редкая и притягательная возможность выйти за рамки реальности и сыграть в фильме, персонаж которого уже давно стал легендой.

  - Вы не колебались?
  - Совершенно нет! Я была уверена в своем выборе. Когда я пришла на пробы, я совершенно не испытывала страха…

  - Вы проходили пробы?
  - Конечно. Сначала была читка в Лос-Анджелесе. А через две недели состоялись съемочные пробы в Лондоне. Меня попросили приехать за четыре дня до этого, чтобы отработать текст с инструктором и выбрать костюмы - и все это только для проб. В контракте оговаривалось, что я получу ответ через неделю.

  - Вас лихорадило?
  - Нет, но я была счастлива, когда узнала, что выбрали меня.

 

  Я вернулась в Лос-Анджелес с Анджеем (Жулавским). Мы тогда только что провели несколько дней в пустыне Джошуа-Три… Когда мы возвращались из аэропорта, он был убежден, что для меня должны быть какие-нибудь новости, и посоветовал мне позвонить на мой автоответчик. Он оказался прав: там было сообщение от моего американского агента, где он говорил: "You've got the part!" (Вы получили роль). Мне хотелось выбежать на улицу, но так как мы были зажаты в пробке на дороге, это было не так просто!

  - Я читал, что многие ваши знакомые не советовали вам сниматься в этом фильме…
  - Только не во Франции.

 

  Но в Америке люди, с которыми я разговаривала об этом, говорили мне: "Но ведь ты не будешь сниматься в фильме про Джеймса Бонда?! Ведь съемки будут длиться шесть месяцев. Это большая коммерческая машина, а ты ведь европейская актриса". Можно подумать, что если ты французская актриса, то должна играть только в малобюджетных картинах, в психологических драмах, где персонажи много говорят между собой и курят одну сигарету за другой. (Смеется). Я отвечала им, что одной из причин, которая толкала меня на это, была как раз возможность сыграть в таком фильме, какие обычно не делают во Франции! Как бы то ни было, мне всегда, с самого начала не советовали сниматься в фильмах, которые я выбирала, под тем предлогом, что они мне не подходили. Но, судя по всему, после двадцати лет карьеры мне все еще удается неплохо справляться со своей работой!

  - Разница состоит еще и в том, что впервые они выбрали на роль девушки Джеймса Бонда не начинающую актрису…
  - Но дело в том, что я как раз не девушка Джеймса Бонда! Это будет настоящий персонаж, опасная женщина. Вчера я встречалась с английской журналисткой, которая, прочитав сценарий, сказала мне, что ни в одном фильме о Джеймсе Бонде не было такой сильной женской роли. А она в этом разбирается, потому она смотрела все фильмы из этой серии.

  - А вы?
  - Я видела три или четыре.

  - Как бы вы охарактеризовали свой персонаж, Электру Кинг?
  - Это обольстительная женщина, которая обладает властной натурой и должна принимать нелегкие решения.

 

  Наполовину турчанка, наполовину англичанка, она является богатой наследницей, на которую оказали влияние две различных, но взаимодополняющих культуры. Сильная, умная, расчетливая, она также является хрупкой и неуверенной в себе женщиной. Есть в ней что-то темное и необычное, навеянное ее детством, потому что по ходу фильма мы узнаем, что когда-то она была похищена, и ее отец не захотел платить выкуп. Именно эта душевная рана повлияла на все ее дальнейшее поведение.

  - Вы впервые играете роль злодейки.
  - Ну, для меня она не злодейка! Она перенесла физические страдания. Она много страдала. Но как раз ее расстроенная психика вызвала к жизни это дьявольское существо. Впрочем, это делает ее еще более опасной…

  - Что вам нравится в мире Джеймса Бонда?
  - Прежде всего, сам Джеймс Бонд. Этот человек вызывает симпатию, он никогда не докучает вам своими проблемами… Ведь это замечательно, не так ли? И потом, это просто спектакль. Ничего кроме этого. Смесь юмора и абсурда. Там речь идет о жизни, о любви, о смерти, но с некоторой отстраненностью и с чисто английским юмором…

  - Трудно ли французской актрисе поставить себя так, чтобы тебя уважали и учитывали твое мнение в фильме стоимостью 120 миллионов долларов?
  - Все зависит от того, какие отношения складываются с самого начала между тобой и остальными членами съемочной группы.

 

  Это очень сложная система, но на каждом рабочем месте находится тот или иной человек, с которым у тебя складываются те или иные отношения. Конечно, могут быть преграды чисто культурного характера, но, будучи иностранкой по отношению к ним, ты замечаешь, прежде всего, любопытство с их стороны… Конечно, при таких масштабных съемках приходится временами подолгу ждать между двумя сценами. Иногда вам может показаться, что вас не используют так, как вам хотелось бы, что спецэффектам придается гораздо большее значение, чем актерам, но меня это не беспокоило…

  - В какой момент во время съемок вы чувствуете себя счастливее всего: до, после или во время съемок той или иной сцены?
  - Нет, перед съемками я чувствую себя ужасно. Как только я поднимаюсь на съемочную площадку, меня охватывает страх. Я чувствую себя так, словно должна сдавать экзамен на степень бакалавра… хотя, по правде говоря, я его так и не сдала в школе! (Смеется). Но я обожаю работать, находиться на съемочной площадке.

  - Что вы можете сказать о Пирсе Броснане как о партнере?
  - Он очень хорошо понял, как нужно играть Джеймса Бонда. Ему предложили эту роль, потому что он вызывает симпатию, из-за взгляда его голубых глаз, его облика настоящего мужчины… Он прекрасно подходит для своей роли. Конечно, иногда мне хочется заглянуть немного глубже, спровоцировать его, чтобы понять, что прячется за его внешностью. Но, что делать, я просто одна из многих, а он - Джеймс Бонд!

  - Во время съемок он как-нибудь проявляет свою важность?
  - Нет.

 

  Но он является одновременно звездой и лицом фильма. И отношение к нему соответствующее. Пирс очень хорошо защищен. Он никогда не станет посмешищем в глазах публики. Ему никто не поставит палки в колеса. Но в этом проекте о Джеймсе Бонде продюсеры имеют гораздо больше власти, чем актеры или режиссер. Они занимаются всем, участвуют в написании сценария, выбирают костюмы, просматривают отснятые кадры… Как-то они даже изменили окончание сцены за час до съемок. Так как этот фильм будет продаваться во всем мире, они вынуждены идти на некоторые ограничения. Например, хотя в фильме убивают людей направо и налево, там не должно быть кадров с обнаженной женской грудью - иначе фильм нельзя будет продать на Ближний Восток!

  - Вам известно, почему они подумали о вас? Вы не спрашивали у них, какие фильмы с вашим участием они видели?
  - Они подумали обо мне после фильма "Свет камина" и… увидев мои фотографии в Интернете. Во всяком случае, в США гораздо больше людей знают меня по Интернету, чем по фильмам!

  - Что вы чувствуете за несколько дней до окончания съемок?
  - Огромную усталость! Хотя не могу сказать, что я работала до изнеможения… Во всяком случае, ты отдаешь на съемках часть своей души и никогда не знаешь, каков будет конечный результат. Но жизнь вступает в свои права только после окончания съемок… Ты собираешь чемоданы и отчаливаешь. Скоро я покину Лондон и, как будто ничего не случилось, оставлю позади себя шесть месяцев своей жизни. Все это уже принадлежит прошлому. А для меня прошлое всегда имело большое значение.

  - Вы испытываете ностальгию?
  - Не то, чтобы очень, но я не могу спокойно глядеть, как уходит время… Для меня это приобретает все большее значение… Мне бы хотелось, чтобы моя жизнь была постоянным восхождением. Я не хочу оставаться на месте. Всегда нужно стремиться куда-то вперед, к чему-то новому…

  - Когда вы говорите, что время имеет для вас все большее значение, это оттого, что вы опасаетесь изменений в своей внешности?
  - Нет, я пока еще не задумываюсь об этом. Возможно, со временем это придет… Нет, сейчас это скорее связано с моими размышлениями.

 

  С одной стороны, чем больше я взрослею, тем больше я чувствую себя способной что-то предпринимать, самостоятельно совершать какие-то поступки. С другой стороны, чем больше живешь, тем лучше понимаешь, что жизнь быстро проходит, тем лучше отдаешь себе отчет, что нельзя упускать возникающие возможности. И нужно учитывать столько всего, что никак нельзя пустить все на самотек, впасть в депрессию, опустить руки; нужно уметь определить для себя самое важное. Но что я считаю самым важным? Как можно измениться, избегая ударов и неприятностей? Как быть одновременно матерью, женой и актрисой? Как разобраться между тем, что я должна делать, и тем, что я хочу делать? Несколько дней назад, например, я ездила в Польшу, на выходные, для рекламы моей детской книги, для которой я написала тексты. Я очень нервничала, когда уезжала и когда возвращалась, я покидала Лондон, Бонда, кино. Я приехала в наш дом в Варшаве, где после нескольких месяцев нашего отсутствия повсюду лежала пыль. Так что мне пришлось заняться уборкой. Мне хотелось поставить мои чемоданы, разложить вещи по своим местам… В течение нескольких часов я говорила на другом языке, ела другую пищу, встречалась с людьми, которые не имеют абсолютно никакого отношения к кино… Иногда бывает трудно переносить такие резкие изменения.

  - Вы считаете Польшу своим домом? Можно ли сказать, что сейчас основная часть вашей жизни проходит там?
  - Пожалуй… В общем-то, я живу везде и нигде. Но я чувствую "своим домом", скорее, именно наш дом, чем саму Польшу. По-настоящему "дома" чувствуешь себя только в своем доме, а единственный дом, который у меня есть, находится там…

  - В беседе о вас Жулавский говорил некоторое время назад на Канале Плюс: "В плане карьеры я ей создал проблемы. Она тоже создавала мне проблемы. Но в том, что касается главного, она сделала мне много хорошего, и я думаю, что я тоже сделал для нее немало…"
  - (Смеется). Эту комбинацию в наших карьерах не так-то легко объяснить. Если актриса живет с режиссером, то это может вызвать проблемы, но и в противном случае может произойти то же самое. Люди не могут относиться к этому безучастно. Они начинают с недоверием смотреть на вас. Хотя, в конце концов, все это не имеет никакого значения.

  - Но три фильма, которые вы сделали вместе, скорее всего, оказали на вашу личную жизнь какое-то влияние? Или эта тема считается запретной в вашей семье?
  - Я бы не сказала, что это для нас запретная тема, потому что нам нравятся эти фильмы.

 

  Но, конечно, все это нас глубоко ранило, как меня, так и его. Тем более что для режиссера очень трудно приступать к работе над новым фильмом после провала предыдущего… (Молчит). Да, было бы неправдой, если бы я сказала, что эти неудачи нас совершенно не задели. Чем хуже мы себя чувствовали, тем сильнее удары сыпались на нас. Каких только гадостей о нас не говорили! По правде говоря, что касается "Шальной любви", если бы мы не обладали достаточным душевным равновесием, то от всего этого вполне можно было бы выброситься из окна. Столько было ненависти и злобы… Видимо, это тоже является частью жизни артиста.

  - Вы в сентябре собираетесь делать новый фильм. Вы не боитесь?
  - Нет. Мне не терпится начать эту работу. Это очень интересный проект. Я все время думаю о нем. Он не выходит у меня из головы. Мы с Анджеем так хорошо знаем друг друга! Я верю в него. Думаю, что он тоже в меня верит… ну… может, не так, как я в него, но все же… (Молчит)

  - Что он разглядел в вас такого, чего не заметили другие режиссеры?
  - Не знаю… Это просто очень требовательный человек, который требует от своих актеров и технического состава максимальной отдачи. Он действительно видит вас, направляет, он всегда стремится узнать как можно больше. Это очень приятно, потому что ты чувствуешь свою важность. Очень хорошо, что мы снова будем снимать фильм вместе, у него уже сорвалось столько проектов…

  - Например, "Жанна д'Арк"…
  - Да. Я тогда отправилась на Гомон с просьбой, чтобы они выступили нашими продюсерами, хотя и знала, что, скорее всего, они просто рассмеются мне в лицо. Я хорошо понимала, что протестанты не станут делать фильм о католической героине. Особенно в постановке сумасшедшего поляка! Они так и не предприняли никаких шагов после этой встречи… Хотя это и не помешало им стать продюсерами фильма Бессона, который был снят на английском! Для Жанны д'Арк это, пожалуй, уже слишком! У этих людей, видите ли, есть принципы в том, что касается кино, но они продают собственную культуру в Штаты…

  - Если бы Бессон предложил вам эту роль, вы бы согласились сниматься в его фильме?
  - (Молчит). Я не читала сценарий. Я не знаю, какой была его Жанна д'Арк…

  - За пять лет вам удалось побывать дочерью д'Артаньяна, принцессой в "Храбром сердце", Анной Карениной, Маркизой, Электрой Кинг… Что вам нравится у этих женщин, про которых говорят, что они "bigger than life"?
  - Именно это! Они больше, чем жизнь. Может, я и живу в иллюзиях, но я уверена, что каждый человек, в определенный момент своего существования, может быть "bigger than life". Это очень захватывающе, когда ты хочешь сделать мир таким, каким ты его видишь в своем сознании… Эти женщины тем более великолепны, что они пытаются сделать что-то в своей жизни. Они сражаются. У них есть амбиции.

  - А у вас?
  - Моя единственная амбиция, это найти свой путь в этой жизни, что-то сделать в ней и построить свой собственный дом…

  - Вы обладаете только позитивными, конструктивными силами?
  - Увы, нет! В каждом человеке всегда есть и созидательное, и разрушительное начало. Иногда весы склоняются в ту или в иную сторону. Но, прежде чем разрушать, нужно сначала построить что-то, не так ли?

  - Можно также уничтожить самого себя…
  - Да. (Молчит). И это очень просто сделать. Этот импульс очень силен у меня, но, к счастью, я очень быстро смогла зацепиться за что-то иное, чем я сама.

  - За что же это?
  - За реальность, за все то, что я могу сделать или уже сделала. Я, конечно, не говорю о моем сыне… ни о моих фильмах, но когда я возвращаюсь в мой дом в Польше, когда я вижу что-то, что я сделала собственными руками, картину, которую я купила, эту небольшую книгу для детей, которую я написала, это дает мне новые силы. Каждый день нужно осознавать, почему ты существуешь, почему мы все существуем…

  - Как вы считаете, вы сами выковали свою судьбу?
  - Ну, может, звезды и имеют какое-то отношение ко всему этому, может, есть влияние небес на наши судьбы, но также я хорошо понимаю, что иногда, чтобы выбраться из той или иной ситуации, нужно взять судьбу в свои руки.

 

  Когда я была маленькой, я считала, что жизнь - это прямая линия, по которой нужно просто идти, я так хорошо знала, что со мной будет, что, если бы я так и сидела сложа руки, то, вероятно, никогда бы и не выбралась из моего предместья. Но в 12 лет я решила найти себе работу. Я хотела чего-то добиться в своей жизни. Я не стремилась обязательно найти себя в кино, скорее, меня волновали более существенные вопросы. Я спрашивала себя: "Кем я буду? Моя жизнь сложится хорошо или плохо? Как я буду жить? Буду ли я свободной?…" Свобода - вот то, что всегда меня волновало.

  - Похожи ли вы на ту себя, какой вы себя представляли в 12 лет?
  - Нет, но я и не потеряла себя. Я не стала другой.

  - Да, если перечитать ваши старые интервью, можно констатировать, что то, что вы говорили в 18 лет, не слишком отличается от того, что вы можете сказать сегодня…
  - Это так. Недавно я видела передачу, в которой я снялась, когда мне было 13 лет. Тогда я была очень серьезной, все, что я говорила, казалось очень важным, складывалось впечатление, что груз всего мира давит мне на плечи… Я не так уж изменилась. Правда, теперь я уже меньше ощущаю этот груз. Я живу в мире. И мир находится во мне. Мы с ним на равных.

  - В прошлом сентябре вы говорили, что собираетесь переехать в Лос-Анджелес…
  - Мне приходилось столько ездить туда-сюда, что я сняла дом, вместо того чтобы каждый раз останавливаться в отеле. А через несколько дней мне предложили роль в фильме про Джеймса Бонда. Так что я практически не жила там. Но, говоря по правде, в США мне предлагают больше сценариев, чем во Франции.

  - Вы мечтали сделать карьеру в Голливуде?
  - В свое время, да…

 

  Честно говоря, в течение последних четырех лет у меня не было никакого желания жить в Париже. Там не было ничего, что могло бы меня удержать, ни одного интересного проекта. К тому же, как раз перед этим была вся эта кутерьма из-за "Маркизы"… Мне хотелось попутешествовать, познакомиться с новыми людьми, узнать и увидеть что-то новое… Но я никогда на самом деле не покидала Францию.

  - Когда вы приехали в Лос-Анджелес, вы сказали себе: "Здесь можно все начать сначала". А вы не слишком молоды, чтобы хотеть начать свою жизнь сначала?
  - Да я вовсе и не хотела все начинать сначала! Я работала двадцать лет не для того, чтобы потом начинать с нуля. Хотя иногда было бы неплохо приехать куда-то и сказать себе, что у тебя нет никакого прошлого, никакой истории… И что все может произойти!

  - У вас там есть агент?
  - У меня есть агент, но я не включаюсь в эту систему в полной мере.

 

  Я сопротивляюсь. Я отказываюсь от того, чтобы иметь своего журналиста, своего менеджера, как все актеры, которые живут в Голливуде… Я не привыкла так работать. Моя сила заключается в том, что с 13 лет я выкручиваюсь сама. Сперва у меня вообще не было агента на протяжение четырех лет. Мое имя можно было найти в телефонном справочнике. Я сама договаривалась о встрече с журналистами. И теперь, когда мне говорят: "Твой агент займется твоими фотографиями, твоими интервью", я отвечаю, что об этом не может быть и речи.

  - Как вы считаете, у американцев складывается о вас правильное видение?
  - Да они меня почти не знают!

  - Успех и Оскары "Храброго сердца", все же, должны были принести вам некоторую известность?
  - Никогда не бывает плохо появиться в хорошем фильме. Но, прежде всего, это фильм одного человека, Мела Гибсона.

  - Это было хорошее знакомство для вас?
  - Да. Это актер, с которым мы хорошо ладим. Мне бы очень хотелось сыграть в других фильмах с его участием. В комедии или в триллере… По правде говоря, есть много возможностей. Но что касается "Храброго сердца", то я бы предпочла, чтобы он был только актером…

  - Вы поддерживает контакты с ним?
  - Нет. Мы передаем друг другу приветы через знакомых. Однажды он мне сказал: "Звони мне…" Я ему ответила, что для этого он должен, по крайней мере, дать мне номер своего телефона! Но он мне его не дал! Вечно с ним так...

  - Вы считаете, что между французскими и голливудскими звездами лежит целая пропасть?
  - Не знаю. Я не встречаюсь ни с теми, ни с другими…

  - Но во Франции вы же знаете кого-то из них…
  - Я редко бываю в обществе. Я никого не вижу. Я снимаюсь с некоторыми звездами, но я почти не знакома с ними. Например, я никогда не была у Катрин Денев…

  - Но ведь вы поднимались с ней по лестнице в Каннах после фильма "Форт Саганн"…
  - И мы потом вместе спустились по этой лестнице и после этого сели в одну машину.

  - Трудно поверить, что за двадцать лет карьеры вы не встретили ни одного человека, с которым бы у вас сложились действительно приятельские отношения...
  - Нет, я преувеличиваю. Конечно, у меня есть несколько друзей по ремеслу, но мы встречаемся изредка, время от времени, за обедом. Не больше.

  - Четыре года назад вам предложили сфотографироваться для специального выпуска журнала о французском кино с Эммануэль Беар и Жюльет Бинош. Вы отказались, сказав, что вы слишком индивидуалистка…
  - Я действительно так думаю. Недавно я обнаружила у своего сына черту, которая присуща и мне. Он очень общителен, но когда в школе они ставят спектакль, он начинает плакать, он чувствует себя неловко среди своих товарищей и теряется… Ему кажется, что он исчезает среди них. И он чувствует себя от этого несчастным. Со мной то же самое. Как только я оказываюсь в группе, я перестаю быть собой. Я становлюсь похожа на Бинош или на Беар. Или я стараюсь быть непохожей на них, а мне это вовсе не хочется…

  - А если вам предложат сняться в фильме с их участием?
  - Если будет роль, то я соглашусь.

  - Вам никогда не хотелось позвонить им, чтобы узнать, испытывают ли они те же сомнения и те же радости, что и вы?
  - Нет. А вы звоните своим коллегам-журналистам, чтобы спросить у них, хорошо ли вы написали свою статью?

  - Это не одно и то же!
  - Почему?

 

  Мне могут нравиться актеры или актрисы, но я так хорошо их знаю, что в жизни они меня совершенно не привлекают. Они больше интересуют меня как актеры, а не как люди. Я предпочитаю, чтобы они распушили все свои перья, распустили хвост и показали, что они умеют делать на сцене или перед камерой. Впрочем, я с большим удовольствием присутствовала на ужине после вручения Сезаров. Там была Натали Бей, замечательная женщина, Шарлотта Гензбур… Она восхитительна, вы не находите?

  - Да. Но и вы тоже…
  - Вот как? Вот бы вам не повезло, если бы вы оказались за столом между Шарлоттой и мной?! (Смеется).

  - Нет. Иногда бывает приятно получить такие впечатления…
  - Да, я это обожаю. Но Шарлотта так потрясающе грациозна!

  - Как вы себя ощущаете во французском кино?
  - Хорошо. Это мой дом. Я училась делать кино на французских съемочных площадках и по французским сценариям. Это мои корни, моя школа, и это была хорошая школа. Но это мне не мешает иногда ссориться со своими соотечественниками.

  - Вам не кажется, что после истории с "Маркизой" и вашей ссоры с Верой Бельмон вы внушаете опасения французским постановщикам?
  - Не знаю.

 

  Во всяком случае, "Маркиза" знаменует собой конец чему-то в моей карьере и в моих мыслях. Мне казалось, что что-то идет не так, я не могла больше идти по пути, который считала неверным. Мне нужно было прекратить транжирить свои силы на что попало, иначе это могло бы свести меня с ума… Это был, в общем-то, вопрос жизни и смерти. Я никогда не должна доходить до таких крайностей. Эта история была очень жестокой и очень задела меня.

  - На съемках вы казались очень печальной и несчастной…
  - Ужасно.

 

  Но в этом была часть и моей вины. Работать нужно только с теми людьми, с которыми у тебя общая точка зрения, общий взгляд на искусство. У нас с Верой не было ничего общего. Я так любила этот персонаж, Маркизу, что считала, что я смогу одна спасти фильм. Я была слишком наивна. Мне следовало бы быть более смиренной, чтобы отказаться от этого предложения, но в то время мне ужасно не хватало смирения.

  - Это было выше ваших сил - сохранить верность фильму, когда он выходил на экраны?
  - Да… Где-то месяц я еще как-то пыталась, но потом я больше не смогла держаться. Я не говорю, что только Вера виновата в этом, но все же… У меня есть подруга, немного колдунья, и она мне сказала однажды: "Я поняла, что произошло на съемках "Маркизы". А как могло быть иначе? Режиссер хотела быть актрисой, а актриса - режиссером…" (Смеется).

  - Недавно вы сказали: "Что касается режиссеров, то либо их ненавидишь, либо за них выходишь замуж".
  - Я это сказала? Не следовало бы мне говорить такие вещи! (Смеется).

 - Вы говорили, что получаете больше предложений в Америке, чем во Франции, как вы это объясняете?
 - Видимо, для американцев я более чиста, более невинна… Честно говоря, я бы предпочла больше работать здесь. В то же время я понимаю их колебания. Всегда было нелегко понять, что я за человек и чего от меня можно ждать. Я никогда не делала того, чего от меня ожидали. Также, я никогда не была действительно молодой, не чувствовала себя частью этой системы…

  - Вам жаль, что вы очень мало снимались у режиссеров вашего возраста?
  - Может, именно сейчас будет так. Теперь мне легче найти с ними общий язык, чем раньше…

  - Когда вышел фильм "Убийцы", вы говорили много хорошего о Матье Кассовице…
  - Его фильм произвел на меня большое впечатление. Для меня это было ново, неожиданно. Почему его… убили? Просто преступно так обходиться с режиссером, которому 30 лет, особенно после того, как с таким восторгом встретили фильм "Ненависть", который, по моему мнению, является куда более обывательским фильмом. Однажды мы встретились в Лос-Анджелесе, на премьере "Чужих-4". Я сказала ему, что мне понравился его фильм. Но он был очень недоверчив, отстранен, задет, очень "против"… Конечно, он был не против меня, но против того, что я представляла, то есть против французского кино.

  - А какие еще фильмы вам понравились в последнее время?
  - Да все те же, "Вандомская площадь", "Те, кто меня любят, сядут на поезд"… Шеро, вот настоящий режиссер. Мне бы хотелось сняться у него.

  - Но вы ведь отказались от роли в фильме "Те, кто меня любят, сядут на поезд"…
  - Да, потому что… (Молчит). Я не жалею, что сделала это. Эта роль мне не подходила. А Валерия Бруни-Тедески замечательно сыграла…

  - Вы говорили, что нелегко было переступить черту тридцатилетия…
  - Да, но все уже позади. (Ей 32 года). Теперь я переступила эту черту и чувствую себя превосходно.

  - Вы мать (ее сыну 4 года), это как-то меняет ваш взгляд на свою профессию?
  - Нет. Но для меня это словно дверь, которая навсегда открылась в этот мир. Как будто кто-то говорит мне: "Успокойся, что бы с тобой не случилось на этой земле, рядом с тобой всегда будет ангел, чтобы помешать тебе упасть в пропасть".

  - В 13 лет вы говорили: "Я не вижу будущего. Я его жду". А сейчас, что такое будущее для вас?
  - Будущее - это то, что происходит сейчас. О счастье было сложено столько разных теорий. Я думаю, что достаточно уяснить для себя пару вещей о жизни и о любви, утвердиться в своем взгляде на эти вещи и оставить мир вертеться вокруг тебя…

  - Вам бы хотелось изменить этот мир?
  - Немного. Но его и так можно изменить, вскапывая землю в своем саду, чтобы посадить цветы…

  - Что вы думаете о вашем втором десятилетии в кино?
  - Там было немало пробелов. Двадцать лет, это солидный срок, и все же, мне до сих пор кажется, что я только начинаю свою карьеру… Мне хочется удивлять и удивляться. Мне нужно еще перепробовать столько различных вещей, столько сделать… Я люблю что-то начинать. Я люблю, когда что-то появляется снова. Я предпочитаю утро, когда все снова становится возможным, а не вечер, когда на землю опускается ночь…

 

Интервью Тьерри Клифа

 

Студио Магазин (июль 1999 года)